06.11.2022
Михаил Петров – о происходящих в Эстонии событиях
Синдром вахтёра (вертухая) — частный случай
административного восторга, выражающийся в
упоении властью над охраняемым контингентом
Мы живём в хорошей стране, в которой административный восторг и вертухайство пока ещё компенсируются добрыми отношениями между людьми. В жилых районах, где эстонцы живут бок о бок с русскими, пока нет места для националистических фобий. Им нечего делить – зарплаты, пенсии, медицинское обслуживание, коммунальные платежи и магазинные полки для всех практически одинаковые. А, если и страдают, например, платят госналог на войну в Украине, то все вместе.
Полагаю, что украинцы, которые не пожелают вернуться в Украину Зеленского или Путина, тоже найдут в Эстонии свою нишу. Их уже 65 тысяч приезжих и 23 тысячи своих. К концу года будет вся сотня, и никуда они не уедут, потому что в отличие от прочей Европы, здесь можно говорить по-русски. Слегка раздражает принесённая ими мода из девяностых – спортивные костюмы, кроссовки, цепи на шеях, вызывающий макияж и несвойственное местному населению поведение в быту и на публике. Ничего, притрутся.
_________
Когда-то на заре новой независимости я задавал риторический вопрос: в каком поколении потомки натурализованных будут считаться правопреемными? Обстоятельство в законе не урегулировано. И вот неожиданно тему поднял Март Хелме, озаботившийся общественным статусом одомашненных русских:
«…согласно Конституции, Эстония – это государство для эстонцев. Да, мы понимаем, что во времена СССР к нам приехали представители разных национальностей, и проводим черту: люди, которые проживали в 1991 году и их потомки – это наши люди, остальные – мигранты, которые будут отбирать у них пособия».
Это даже не призыв урегулировать проблему на законодательном уровне, а только слова. Однако на бла-бла-бла Хельме необычайно возбудился юрист Евгений Криштафович. Из интервью Хелме он выцепил не собственную судьбу натурализанта, а целую трагедию Украины:
«Март Хелме соврал, когда сказал в интервью ERR, что не поддерживает в войне ни Россию, ни Украину. Украину он действительно не поддерживал, но активно поддерживал путинскую Россию. Отказ от поддержки Украины – это и есть поддержка российской агрессии. (…) Бешеная собака Путин, если его не остановить, уничтожит Украину и после этого обязательно выберет новую жертву, которой с большой вероятностью может стать Эстония».
Среди местных янычар Криштафович самый янычаристый, посему предателей эстонкой национальной идеи видит даже в Хелме, который «больше путинист, чем Кылварт и Яна Тоом», «еврей, поддерживающий нацистов в гетто», а ещё «парторг на совхозном политсобрании, ни разу не замазавший себя украинской символикой». Предмет ненависти Криштафовича очевиден: оба политика имеют русское происхождение, но один за давностью лет правопреемный, а другой по младости только натурализант.
Разумеется, у Криштафовича и Хелме разные весовые категории, но мне любопытно было бы взглянуть на их очный поединок за голоса русских избирателей.
_________
Сегодня натурализант Криштафович, не имеющий шансов когда-либо в будущем, получить статус почти эстонца, т.е. правопреемного гражданина Эстонии и, как следствие, статус представителя национального меньшинства, демонстрирует нам синдром вертухая. Мы привыкли к тому, что политика режима институциональной сегрегации «держать и не пущать» относится исключительно к неэстонцам. Оказывается, что теперь янычарам позволено копаться в прошлом крутых эстонских националистов на предмет выявления компрометирующих связей с Путиным в настоящем. И это даже не охота на ведьм, а нечто похуже.
__________
Дважды я писал о Криштафовиче на Delfi. В 2008 году в апологии «Зеркало по имени Криштафович»:
«Криштафович как плод дуриана — пахнет скверно и на вкус селедка с клубникой. Но не надо забегать вперёд. Просто плод ещё не созрел и потому легко может набить оскомину. Если не мешать процессу созревания, то что-то — клубника или селёдка — должно победить».
Ни от чего не отказываюсь, хотя до победы клубнички ещё далеко. И вот от этого тоже не отказываюсь:
«Многие видят в Криштафовиче великого приспособленца, но это не совсем так. Он наверняка погибнет, если не осуществятся его мечты, если те, кому он посвятил свою жизнь, предадут его. Он погибнет, если перестанет греться в лучах Атона. Это слабое место Криштафовича, это его Ахиллесова пята, здесь он чрезвычайно уязвим. Он льстит себе надеждой, что будет жить вечно. Бессмертие — это привилегия молодости, резонно предполагающей, что все, кто старше, и умрут прежде. Умрут, не увидев того, что увидит только Криштафович — золотого века эстонской демократии». (Ibidem).
Криштафович последний романтик. Только романтик может вступить в безответную переписку с Путиным, а потом публично послать его в zoпу. Тогда казалось, что Криштафович не выдержит соприкосновения с грубой реальностью и вся его система даст сбой:
«Но нет ничего более прочного, чем этот гибкий, легко гнущийся на лёгком ветру юноша. Он искренне верит в “Братство кольца”. Для него это солнечное кольцо партийной эмблемы — великий Атон, ласкающий партийцев своими руками-протуберанцами». (Ibid.)
Второй раз в 2010 году я написал слово в защиту Криштафовича, в котором сравнил его с былинкой на ветру, с дорогим штучным изделием, потому что эстонское государство не заинтересовано в том, чтобы плодить совершенных интегрантов в массовом порядке. Это, кстати, объясняет, почему он сам себя позиционирует как русского, а не как эстонца:
«Криштафович как тонкая былинка на ветру гнётся до земли, и голосок у него тонкий, к лаю не приспособленный. (…) В отличие от своих критиков Криштафович понимает, если в первом поколении слыть ассимилянтом ещё возможно, то быть им невозможно в принципе. Ведь не даром же он обещал, что обязательно научит своих детей любить Эстонию. Научение любви означает, что тонкий налёт приобретённого с таким трудом eestlus′а даже от совершенного интегранта родным детям по наследству не передаётся».
Будут ли у Криштафовича собственные дети сомнительно, в этом он безусловно уступает Хельме, но, что правда, то правда – из тех, кто тогда глумились над ним, иных уж точно нет. При этом, случись очный поединок, я бы поставил на Хельме. Но им вовек не сойтись на краю земли, а в заочном состязании победит бревно, сохранившее гибкость былинки и научившееся грозно лаять.
«Смотрите на Криштафовича и не бойтесь ассимиляции — если она не грозит ему, то уж вам и подавно!» (Ibidem.)
Оригинал: